В Северной Осетии – Алании прошел блог-тур интернет-активистов, который был организован Ассоциацией СМИ Северного Кавказа при поддержке аппарата полномочного представителя президента в СКФО и ОАО «Курорты Северного Кавказа». О том, что происходит с курортом Мамисон, кто опередил Матросова и почему национальные пироги надо есть по три штуки, –в материале корреспондента«ФедералПресс.Юг».

Ключ к Закавказью

Тур проходил по маршрутам национального конкурса «7 чудес Северного Кавказа». В него вошли самый большой на Северном Кавказе Даргавсский некрополь, высочайший в Европе водопад Зейгалан, Дзивгисская пещерная крепость и территория будущего курорта Мамисон.

Выезжая из Владикавказа в горы, мы проезжаем обычный на вид камень, каких в горах много. На него никто не обращает внимания, пока пожилой краеведТаймураз Плиев, сопровождающий группу, не называет его самым невыразительным памятником о Великой Отечественной войне. «Это отметка, куда подошли немцы, дальше в город их наши войска не пропустили. О битве за Владикавказ очень мало материала почему-то. Был такой немецкий генерал пехоты вермахта, а после – военный историк Курт фон Типпельскирх, который в своих книгах отмечал, что в битве за Владикавказ нацистская Германия потеряла очень много людей и техники, потери сравнимы с оккупацией всей Европы», – показывает краевед.

Через два километра проезжаем еще один памятник – сибиряку Петру Барбашову. Герой Советского Союза совершил подвиг на пять месяцев раньше Александра Матросова, накрыв своим телом амбразуру вражеского ДЗОТа возле Владикавказа. Но подвиг назвали почему-то в честь Матросова.

«Гитлер бросил сюда самые сильные войска, чтобы пройти до грозненской и бакинской нефти, – объясняет краевед. – И если они бы взяли Владикавказ, город-ключ к Закавказью, то прошли бы маршем до Тбилиси, где немцев ждали 26 турецких дивизий. Поэтому здесь и вступила в войну знаменитая натренированная в Альпах дивизия «Эдельвейс». А надо отметить, что Сталину постоянно докладывали, мол, Кавказский хребет не преодолим для любого рода войск. А члены «Эдельвейс» играючи вбежали на семь перевалов, никто и опомниться не успел. Немцы обнаглели настолько, что на перевалах в шортах в отапливаемых блиндажах сидели слушали музыку, пели и играли в шахматы. Сталин, когда об этом узнал, сразу же снял командующего Кавказским военным округом и дал указание со всех фронтов собрать советских альпинистов и доставить в Сванетию».

Тем временем проезжаем небольшое селение Дзуарикау. Здесь стоит еще один памятник жертвам Великой Отечественной. «Марк Бернес пел о журавлях на стихи Расула Гамзатова. И на мемориале изображены семь журавлей – в память о семи братьях Газдановых, которые ушли отсюда на войну и ни один не вернулся. По осетинским обычаям все село надело траур, когда пришло извещение о гибели младшего из братьев. Последнюю похоронку отцу семерых сыновей так и не успели отдать. Увидев, что старейшины направляются к дому Газдановых, он умер. Не смогла вынести смерти детей и мать: она умерла, когда пришла третья похоронка.  Таких семей, потерявших всех сыновей, в РСО-Алании было много, – продолжает с горечью рассказывать Таймураз Плиев. – Пять семей потеряли по семь сыновей, по шесть сыновей – четыре семьи, по пять – 15 семей, по четыре сына – 64 семьи. Нет в Осетии семьи, которая не потеряла хотя бы одного человека. Ужас потерь зафиксировали наши социологи, которые подсчитали, что первые 15 лет после войны не было естественного воспроизводства населения – нашим женщинам не от кого было рожать».

Сплав мифов и религий

Величественные горы поднимаются все выше, образуя узкое Куртатимское ущелье в долине реки Фиагдон. Проезжаем поворот в печально известное Кармадонское ущелье. «После Колкинского ледника жемчужина Алании Кармадон стал недоступным, хотя правительство и обещает, что через год дорога будет восстановлена, – объясняет гид. – А минеральная вода там исключительная, аналог есть лишь в Баден-Бадене и Висбадене, где лечится вся Европа. Тысячами декалитров эта лечебная минеральная вода через Терек втекала в Каспий, видимо, поэтому каспийская рыба самая вкусная».

Плиев замолкает, видимо, вспоминая вкус каспийской рыбы или же уникальные минеральные источники, спрятанные под толщей сошедшего ледника. Он до сих пор не растаял, став могилой для отдыхавших в кармадонских санаториях, для съемочной группы Бодрова, в составе которой был конный театр осетинских наездников. Тем временем мы останавливаемся возле святилища Уастырджи. На вершине скалы прикреплена огромная фигура всадника, тень от которой растягивается на всю ширину ущелья.

«Это одно из самых древних святилищ на территории республики, – показывает не на фигуру, а на землю под ней красивый и статный начальник управления туризма и курортов Министерства туризма, предпринимательства и инвестиционной политики Республики Северная Осетия – АланияВильям Гагиев. – Уастырджи – покровитель Осетии. Под влиянием христианства Уастырджи со временем стал ассоциироваться в осетинской народной мифологии с Георгием Победоносцем. В традиционном веровании храмов не строили, просто есть определенные места, о которых все знали и знают по сей день. Когда говорят, что осетины язычники, потому что у них многобожие, – это неправда. Осетины монотеисты. Грубо говоря, божества наши сродни ангелам в православии, а бог един».

Начинаю понимать, что на самом деле Уастырджи и святой Георгий – вещи разные, так и не наслоившиеся друг на друга. По количеству людей, приезжающих к древнему святилищу, догадываюсь, что традиционные осетинские верования тут сильнее, чем христианство, как и кровные узы. Причем небесные помощники напоминают мне заботливых председателей колхозов: они помогают работящим, но невезучим, оберегают скот и контролируют количество осадков. Христианские же элементы в народной религии осетин частью наследовались и от алан, которые в период политического расцвета распространяли на своей территории православие. Несколько веков осетины изолированно жили в условиях труднодоступных горных ущелий. Там и происходил процесс становления религиозной культуры, ставший гармоничным слиянием монотеистических верований с православием. Разобраться в нынешней религии горного народа человеку постороннему сложно: тут есть отсылки к культам, мифологии, в первую очередь в Нартовском эпосе. Мирно соседствуют друг с другом и святые покровители, и небесные ангелы, и земные духи. На определенные праздники происходят жертвоприношения животных, а святилищами могут быть как определенные места, так и целые рощи, горы, пещеры, развалины древних часовен.

Праздник бандитов

Впереди виден первый туннель Транскама. Перед ним останавливаемся и смотрим на сохранившиеся остатки старинной таможенной заставы. Это одна из трех стен, которая полностью перегораживала Алагирское ущелье рода Цахиловых.

«По измерению моей рулеткой ширина стены была до 13 метров, а высота – до десяти, – удовлетворенно рассматривая остатки древней кладки, говорит Плиев. – Транскам проходит по старому традиционному пути древней Военно-осетинской дороги. Еще в XVIII веке значение этой дороги превосходило значение всемирно-известной Военно-грузинской дороги. Если на последнюю нападали представители почти всех народов Северного Кавказа, то наш путь охранялся отдельными феодальными родами до Мамисонского перевала. Путешественники знали, что они защищены, и до середины XIX века тут проходили бесконечные караваны из Азии. Но почему-то мы наши сокровища исторические не научились ценить. Здесь рядом хранятся отходы Садонского свинцово-цинкового комбината. Да, благодаря Осетии Россия перестала покупать свинец за границей для своих многочисленных войн. Легко дается свинец, но чтобы не строить дорогостоящее хранилище, комбинат на берегу реки Ардон сделал запруду, и ядовитые отходы уничтожили самые вкусные груши, которые на всемирной сельскохозяйственной выставке в Париже получили гран-при. Сейчас комбинат стоит, но погибло многое, в том числе знаменитый пчелосовхоз, где мед был по качеству лучше, чем башкирский и алтайский».

Таймураз Петрович становится грустным, но уже через минуту он показывает на горы, спрятанные в низком тумане: «Там находится самая загадочная пещера во всей Осетии. В пещеру запрещается входить, потому что это обиталище черного всадника, покровителя рыцарей ночи, разбойников, иными словами. Раз в год осенью они устраивали праздник в пещере, совершали жертвоприношение, и честные люди обходили, да и сейчас продолжают обходить пещеру. И сейчас то же, до сих пор празднуют. Во все времена были и есть разбойники, просто называются они по-разному, но смысл-то один».

Проезжаем второй туннель, за которым открывается потрясающий вид на Зарамагскую ГЭС. «С этой ГЭС связано скандальное строительство. Ее изначально глупо спроектировали – и так же глупо строили. Им надо было вырыть туннель длиной 14 км без выхода наружу. А река Ардон, на которой и стоит Зарамагская ГЭС, в переводе на русский – «бешеная река». В итоге эти 14 км строители не смогли пройти и забросили. Десятки эндемиков флоры и фауны из-за строительства исчезли. Плотина ГЭС – еще одно экологическое преступление. Там ценнейшая с точки зрения археологии земля, скрывает массу памятников кобанской культуры, так и не успели ее исследовать. Провели 40 % изысканий, а 60 % затопили со всеми богатствами и ценностями», – возмущается Плиев.

Заморозка и оснежение

Дорога ведет к Мамисону – строящемуся круглогодичному горнорекреационному курорту в Алагирском районе Северной Осетии. До недавнего времени его позиционировали как один из корневых объектов туристического кластера на Северном Кавказе: Мамисон должен был стать крупнейшим горнолыжным курортом мирового уровня с достаточно широким ценовым диапазоном и разнообразием предлагаемых услуг. Но в июне, выступая в Совете Федерации, бывший полпред в СКФО Александр Хлопонин заявил, что решено пока стройку заморозить. Спрашиваю у Вильяма Гагиева, почему от курорта решили отказаться. Выясняется, что вроде бы никакой заморозки не планируется.

«Мы сами не можем разобраться до конца в ситуации. Но сейчас мы достраиваем инфраструктуру. Уже проложен газ, электричество. Практически проведено водоснабжение, его надо просто доделать: строят водозаборы и для технического забора, и для питьевого водозабора. Нет пока канализации, и дорога пока плохая. Но с дорогами так обычно и бывает: пока идет строительство, тяжелая техника ездит, а асфальт кладут уже потом. Со снегом все очень хорошо; в отличие от того же Сочи, искусственное оснежение не нужно, снег лежит до мая. А при желании сезон можно продлить», – говорит представитель ведомства республики.

Проезжаем много пустых зданий, которые когда-то строились под курорты, причем всесоюзного значения, но с момента распада СССР в домах бывает только крупный рогатый скот, да и тот случайно. Останавливаемся у знаменитого минерального источника «Тиб-1», который сильной струей бьет из трубы. Люди приезжают с палатками, живут в горах несколько недель и пьют лечебную минералку. Время обеда, и блогеров угощают тремя традиционными пирогами: с сыром, свекольной ботвой и картофелем. Осетины рассказывают о сакральности пирогов: это и круг бесконечности, и вселенная, и солнце, а дырка в центре олицетворяет бога. В древности сыр был самым труднодоступным продуктом, поэтому пироги пекли исключительно в особые дни.

«Осетины избегают четных чисел, они связаны со смертью. Мы живем по нечетным числам. А цифра три – самая модная, основная для нас. У нас три измерения жизни: трехногие столы и стулья, за столом три старейшины. Хорошо и пять, и семь, но самая-самая трендовая – все-таки три. Также пирог – символ родового единства, пирог – подношение богам. С ними связана масса нюансов: резать их должен младший из рода, крутить запрещено», – объясняют сопровождающие.

Запив пироги «Тибом-1», едем к осетинским башням. Все они не только разной высоты, но и делятся на жилые башни и крепости, без которых из-за постоянных набегов выжить на Кавказе было бы невозможно. Величественные, они стоят на горах и у рек.

«Жили в родовых башнях до 1944 года, и никто не хотел их покидать. Но тогда ингушей стали ссылать в Казахстан, а нас переселяли на их земли, тем самым заложив мину замедленного действия. Поэтому осетин на Кавказе никто не любит. Почему нас сослали, а вас не сослали? – в сердцах возмущается Плиев, успокаивается, облокачивается на родовую башню из красноватых камней и вспоминает детство: – Мой отец год провел в Сунджи, это равнинная Ингушетия. Ему руки за спину заломили и увели, я все видел. Мы с мамой трижды приезжали к нему туда, и он не мог там уже один жить, сказал, что готов, чтобы его расстреляли, иначе пойдет домой, и ушел к нам».

Вильям рассказывает о демократичности осетин, которая передается на генном уровне. «Мы вообще очень демократичный народ. Например, еще в XIV–XVI веках уже были у нас общественные пахотные земли для тех, кто не мог себя прокормить: для вдов, для сирот. А сейчас у нас цель – привлечь новых туристов, объединять весь Кавказ в одно туристское направление. Неделю назад у нас в республике появился единственный пока в Осетии туроператор, который пока будет существовать в виде ГУПа, – «Казбектур». Нам важнее не его окупаемость, а привлечение отдыхающих. Оператор будет выводить на рынок турпакеты. Сейчас туристические операторы работают, предполагая, что люди выезжают отдыхать в ту же Турцию. На самом деле это не так. Тем более нам есть что показать», – говорит он.

РИА «ФедералПресс» (fedpress.ru)